Волчий смех

Если взглянуть на карту генерального штаба, сохранившуюся случайно от Стохода и прорыва под Луцком¹ – ни малейшего белого пятнышка, всё покрыто сплошь зеленью и ультрамарином… Другими словами – лес да болото, с омутами, с трясинами, с зловещими окнищами, в которые – поминай, как звали! – можно нырнуть с головой на три сажени…

Короче, я был уверен, что буду бить уток с крыльца доброславской усадьбы, что рябчики будут садиться на крышу дома, а дикие козы – «козля», щипать капусту и кукурузу на огороде.

Ничего подобного!

Как ошибочны наши иллюзии!

Кочек, правда, бывает не мало, но по случаю засухи, все чируки² и крыжаки³ подались сейчас куда-то на юг, за реку Припять.

За рябчиками или, как их здесь кличут, за «оборками», а также за слонками⁴, тетеруками⁵ и прочею птицей, нужно походить по лесу не версту и не две.

Что же касается коз – не то, что на огороде, не увидишь их теперь и в Тужиковом Болотце, в котором, всего два года назад, бегали, как вороны на пашне.

А про крупного зверя, про медведей, лосей и кабанов – «диков», лучше не говорить. Словом, ничего нет, абсолютно, кроме лис и волков!..

– Где причина исчезновения благородной полесской дичи?

– В культуре!

– В интенсивной культуре, милостивые государи и государыни!

Ах, будь она неладна, эта культура, которая вырубает леса, осушает болота, занимается мелиорацией и запашкой новых пространств бараболи и бульбы⁶, той самой бульбы, про которую поётся в полесской песенке:

«Бульбу варють,

Бульбу жарють,

Бульбу парють

И пекуть!..»

Из края в край, куда ни посмотришь, только и есть, что картофельные поля, да жито⁷, да озимая рунь⁸, да бобовый лупин⁹… Или жиденький ржавый лесок с сыроежками… Или лонки¹⁰ с кислой травой, которую не трогает полевая скотина…

Скучно с охотничьей точки зрения!

Чрезвычайно скучно!

Нет, культура и лес – два ядовитых противоречия, которым не сойтись на компромиссе…

¹ Имеется в виду Брусиловский (Луцкий) прорыв – наступательная операция Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А. А. Брусилова во время Первой мировой войны.

«Дивизии, в которых служил Юрий Иванович <Галич>, воевали на участке Юго-Западного фронта. Успехи начального периода войны сменились пораженьями в 1915 г. Произошла смена командного состава, и командование армиями фронта возглавил один из самых талантливых полководцев 1-й Мировой войны генерал А. А. Брусилов. Это его армия в 1914 г. заняла города Галич и Львов, за что командующий был награждён двумя орденами св. Георгия. <…> В октябре 1915 г. он <Ю. Галич> принял командование 19-м драгунским Архангелогородским полком, тем самым, что квартировал в Митаве (совр. Елгава – Прим.ред.). С этим полком он участвует в знаменитом Брусиловском прорыве. <…> За мужество во время этой знаменитой атаки полковник Гончаренко <Галич> был награждён Георгиевским оружием». – Ф. Талберг. Ю. И. Гончаренко-Галич // Рижский библиофил. Рига, Анатолий Ракитянский, 2003. С. 63 – 75.

Псевдоним Юрий Галич обязан своим происхождением названию города Галич, в штурме которого принимал участие в составе 7-й армии под командованием генерала Д. Г. Щербачёва полковник Ю. И. Гончаренко. – Прим. ред.

² Нам не удалось установить, о каком животном идёт речь. Здесь и далее – Прим. ред.

³ Крестовка ж. или крыжак, лиса с бурым крестом (как крестоватик) по рыжей шерсти // Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля.

⁴ Слонка — вальдшнеп.

⁵ Тетерук – тетерев.

⁶ Бараболя и бульба – картофель.

⁷ Хлеб (рожь) на корню.

⁸ Тавтол. Рунь – озимые всходы.

⁹ Тавтол. Люпин (Lupinus) – «волчьи бобы».

¹⁰ Лонка – луг.

* * *

Однако решено всё же попытать счастья на коз.

Дядя Валерьян Львович – великий комбинатор, мужчина коммерческой складки и выразительной внешности, на сто пятьдесят кило чистого веса, два бывшие пажика его императорского величества – Яша и Дима, неукротимый анекдотист и спец по женским болезням – доктор Заржецкий, и бывший деникинский прапор – хохол Подгорный, обсуждают за ужином план предстоящей кампании.

– Первое орудие – пли!

Раздается дядюшкина команда, и батарея переходит на ураганный огонь. Шесть баночек под жареные сыроежки с лучком – нормальная порция. На столе поёт самовар. Весело хрипит в углу радио, связывающее нас с внешним миром, передающее то московские достижения на фронте «Агитпросвета», то классическую серенаду Тозелли¹ в исполнении лиссабонского симфонического оркестра, то последние сплетни варшавского агентства.

Но трещит телефон.

– Алло!

– Слушаю!

– Кто говорит?

Яша, красавец-пажик его величества, с изумительным фамильным топазом на мизинце правой руки, отрывается через минуту от трубки и с вопросительным видом сообщает:

– Пан Бембновский приглашает на волков!

Наступает продолжительное молчание.

Потом начинаются споры, противоречия, разнообразные про и контра, затягивающие разрешение основного вопроса. В каждом плане кампании есть свои плюсы и минусы, есть защитники и противники, и спор готов затянуться до бесконечности.

Дядя Валерьян Львович молча выслушивает все доводы, глотает сверхкомплектную рюмку и, поиграв жилетной цепочкой, заключает категорическим, не оставляющим сомнения, басом:

– Своих коз завсегда успеем набить!.. Рассуждая с логической точки, предлагаю ехать за чужими волками!..

* * *

Вот, когда ценишь удобства хорошей американской машины «Додж», в тридцать пять лошадиных сил!..

Полесские дороги созданы специально для автомобилей, и созданы при этом руками природы.

Это не гудронированное шоссе Сингапура или Гонгконга², и не асфальтовый паркет Курфюрстенштрассе, и даже не плитняк рижского бульвара Свободы.

Это – полесский песок, обыкновенный песок, к которому, от сотворения мира, не прикасалась лопата. Но песок изумительно плотный, чистый, как развесной сахар, белый, как мука-крупчатка или поваренная соль…

Идеальный песок!..

Уже давно проскочило Тужиково Болотце и Фурманова Нивка…

А вот и Солоденьки Лесочек, Волчий Остров, Поповая Поросля…

Ближе и ближе несётся изумительная машина к сборному пункту, к лесной деревне Речки, которая уже виднеется на пригорке, между зелёными лонками, смётанными стежарами³ и низкими поплавами⁴, которая разметалась огородами и серенькими полесскими хатками на полторы версты и ожидает званых гостей…

Машина фыркает и подлетает к большой избе, окружённой любопытствующей толпой, егерями и поплавнычими, с самопалами, перевязанными бечёвкой, с трещотками и дубинами, с гончаками⁵ Мурзой и Зеем, с лукавым мужицким хохотом, с широкими девичьими улыбками, с своеобразным полесским жаргоном:

– Паночку!..

– Немашики!..

– Я яму ге, а ён мине ге!..

Ещё минута – и вельможный пан Станислав Бемб на Бембнове-Бембновский – удивительная фамилия! – выходит из сеней и обменивается плотным рукопожатием.

На нём серый спортивный костюм, зелёная охотничья тиролька⁶ с тетеревиным пером, толстые икры в жёлтых чулках. А нос, удивительный нос, спелый, как баклажан, и лоснящиеся от сытой жизни щёки, с седыми шляхетскими усами, дополняют цветовую симфонию до полного спектра:

– Мóе ушанованье, панове!

¹ Тозелли, Энрико (1887 – 1926) – итальянский пианист и композитор.

² Так у Ю. Галича.

³ Стежар – дуб.

⁴ Поплава – болотистое место у водоёма.

⁵ С гончими.

⁶ Шляпа с невысокой тульей и небольшими полями.

* * *

Утро, ясное и погожее, чуть подёрнуто полесским туманом.

Вот-вот из-за синего леса, глянет красное солнце, разгонит туман и червонцем вспыхнет на небе.

Вчера делали проверку – подвывали волков. Молодёжь тотчас отозвалась тонкими голосами – ууу-ууу-ууу…

Тихо, нищечком¹, без лишнего шума, с собаками на смычке, двигаются загонщики. Охотники с главными егерями, Самуйликом и Тимохой, становятся на номера.

Я стою на дороге, в моховом редколесье, прислонившись к сосне… Обстрел идеальный!.. Кругозор прямо на ять!.. Солнце чуть бьёт в глаза, из-под кудрявых ёлок… В руках маленькая «двадцатка», с умеренным чоком, работы французского мастера Лебо… В правом стволе – крупная заячья дробь, в левом – картечь… Указательный палец на спуске…

Ах, какое это великое наслаждение снова сжимать ствол безбурковой «двадцатки», после винтовки со скользящим затвором!

Сказка и миф!

Поэма, не имеющая названия!

И я вперяю взор в зелёную чащу, буравлю близорукими глазами валеж, вереск, гнилое багно², и вспоминаю старую поговорку:

«На ловца и зверь бежит!»

* * *

– Тах! – прогремел далёкий сигнальный выстрел, отдался в лесу и пошёл гулять по просторам.

И тотчас визгливо запели Мурза и Зей, затрещали трещотки, ожил, загудел, загремел сотнями голосов притаившийся полесский лес.

Сердце колотится от волнения. Глаза прикованы к чаще. Пальцы судорожно обхватывают ружьё…

Выскочил заяц…

Выскочил, присел на кочке, поводит ушами, пытливо смотрит в упор…

Бить не годится, чтобы не отпугнуть волков.

Пролетела над головой пара рябков, один за другим, и села сзади на ёлочке.

Вынырнул лис, внезапно на единственное мгновенье, повёл лукавою мордочкой и круто повернул бешеным ходом назад…

Внимание напряжено до предела.

Я гляжу перед собой и одновременно вижу, как сосед справа, дядя Валерьян Львович, подымает ружьё. Он поднял его, приложился и вновь опустил.

И тотчас гремит выстрел Яшиного «Пердея»³, чёткий и ясный, как удар грома в солнечный день:

– Боммм!

Загонщики ближе и ближе.

Уже видны отдельные фигуры и лица полещуков⁴, прокалённые солнцем и ветрами, изъеденные полесским туманом и самогоном, с острыми лесными глазами, с путаной гривой, с почерневшими от махорки щербатыми корешками вместо зубов, в рваных кафтанах, онучах, лаптях, прикрученных верёвкой к ногам.

Загон прекращается, и я досадую, что не выпало на мою долю охотничьего счастья, что, кажется, зря пропустил и зайца, и лису, и пару рябков…

Но что-то есть…

Загон не впустую…

Это, без сомнения, Яша грохнул по волку из своего славного английского дробовика…

* * *

В самом деле, окружённый загонщиками, на дороге лежит трофей – не переярок⁵, а старый самец, огромный, костистый, с могучими лапами, с серым пушистым хвостом.

Высоко стояло полесское солнце.

Пахло смолой, богуном⁶, дурищей⁷, пряными ароматами леса.

И звенел волчий смех…

Доброславка. 1928

¹ То же самое, что нишком – тихо.

² Багно – топкое место, болото, также – багульник.

³ «James Perdey & Sons, Ltd. London» – марка охотничьего ружья.

⁴ Название жителей Полесья.

⁵ Молодой волк от одного до двух лет.

⁶ Богун – багульник.

⁷ Сорная трава.

Публикуется по: Юрий Галич. Волчий смех. Рига: «Грамату драугс», 1929. С. 7 – 14.