Новый миллионер

В распоряжении редакции остался целый ряд нигде ещё не напечатанных рассказов и фельетонов Аркадия Аверченко, присланных им из Праги до заболевания. Даём сегодня одно из его посмертных произведений.

Газета «Сегодня»

 

Смешно сказать: в течение двух дней я встретил этого человека три раза; и он был мне совершенно чужд и не нужен! А существуют люди, которых любишь и с которыми хотел бы встретиться – и не видишь их годами…   

Первая встреча с этим человеком произошла у крупного ювелира, где я выбирал булавку для подарка, а «этот человек» (до сих пор не знаю, как его зовут) бессмысленно переминался с ноги на ногу у прилавка, тоскливо вздыхая, и то распахивая, то запахивая роскошную шубу с бобровым воротником.   

– Вам, собственно, что хотелось бы? – спрашивал терпеливый приказчик.   

– Да вот этих купить… ну, каких-нибудь драгоценных камней.   

– Каких именно?   

– Эти беленькие – бриллианты?   

– Да.   

– Значит, бриллиантов. Потом ещё голубых я взял бы… красных… А жёлтеньких нет?   

– Есть топазы.   

– Это – дорогие?   

– Нет, они дешёвые.   

– Тогда не стоит. Бриллианты – самые дорогие? Они как – поштучно?   

– Нет, по весу.   

– Вот мне полфунтика и заверните.   

– Видите ли, так, собственно, нельзя. Бриллианты продаются на караты…   

– На что?   

– На караты.   

– Это скучно. Я этого не понимаю. Тогда лучше поштучно.   

– Вам в изделии показать?   

– А что шикарнее?   

– Да в изделии можно носить, а так, отдельные камни – они у вас просто лежать будут.   

– Тогда лучше изделия.   

– Желаете, колье покажу?   

– Хорошо… Оно дорогое?   

– 120 тысяч.   

– Это ничего себе. Это хорошо. Вот это оно? А почему же на нём одни белые камни? Хотелось бы чего-нибудь и зелёненького…   

– Вот вам другое, с изумрудом.   

– Оно симпатичное, только куда я его надену?   

– Виноват, это не мужская вещь, а дамская. Если жене подарить…   

Незнакомец хитро прищурил один глаз:   

– Экой вы чудак! А если я не женат?     

– Гм! – промычал приказчик, усилием воли сгоняя с лица выражение отчаяния. – Вы, значит, хотели бы что-нибудь выбрать для себя лично?   

– Ну да же! А вы что думали?   

– Тогда возьмите кольцо.   

– А оно сколько стоит?   

– Смотря какое. Вот поглядите здесь: какое понравится.   

– Вот это – почём? Голубенькое.   

– Две тысячи пятьсот.   

– Гадость. Мне тысяч на полтораста, на двести.   

– Тогда бриллиантовые возьмите. Вот это – редкая вода: семнадцать с половиной тысяч.   

– А дороже нет?   

– Нет. Да ведь вы можете три взять!   

– И верно ведь! Заверните. Вы думаете, что они достаточно шикарны?   

– О, помилуйте, м-сье!   

– Вы меня извините, но я в этом ничего не понимаю. Вот насчёт бумаг я хорошо намастачился.   

– Биржевых?   

– Какая там биржа! Я говорю о газетной бумаге, писчей, оберточной – всё, что угодно! Получите за кольца. Вы их пришлёте ко мне с мальчишкой – не хочется таскаться с этой ерундой. Или лучше я их на пальцы надену. Экие здоровые каменищи! Не выпадут?   

– О, помилуйте…   

– А то выпадут – и пропало кольцо. Куда оно тогда? Вместо камня – дырка. Будто окно с выбитым стеклом. Прощайте.

* * *

 

В тот же день вечером я увидел его в мебельном магазине…   

– Послушайте, – горячился он. – Поймите: если бы вы сказали мне: хочу иметь самую лучшую бумагу – я ответил бы: вот это лучшая. А вы мне не говорите прямо, что хорошо, что нет. Вы говорите, что эта гостиная розового дерева, а эта – Людовика какого-то там – ну? Какая же лучшая?   

– Какая Вам понравится…   

– А которая дороже?   

– Розового дерева. Тридцать семь тысяч двести.   

– Ну, вот эту и заверните. Затем – какие ещё есть комнаты у вас?   

– Кабинет, спальня, столовая, передняя…   

– А ещё!   

– Будуары ещё есть.   

– Ну, это всего шесть. А у меня десять. Чем же их заставлять прикажете?   

– А кто у вас ещё будет помещаться в квартире?   

– Я один!   

– Гм!.. Можно тогда библиотеку.   

– Семь! А ещё?   

– Можно тогда какую-нибудь комнату в русском стиле. Потом, ну… сделайте второй кабинет. Один для работы, другой… так себе.   

Оба глядели друг на друга бессмысленными от натуги глазами и мучительно думали.   

– Это девять. А в десятую что я поставлю?   

– А десятую… сдайте кому-нибудь. Ну, на что вам одному десять? Довольно и девяти. Сдайте – вам же веселее будет.   

– Это идея. Мне бы хотелось, чтобы эта комната была стильная.   

– В каком стиле, м-сье?   

– В хорошем. Ну, вы там сами подберите. Охо-хо… Теперь подсчитайте, сколько выйдет?     

* * *   

А на другой день я к своему и его удивлению (он уже начал привыкать к моему лицу) встретил его на картинной выставке.   

Он поместился сзади меня, поглядел из-за моего плеча на картину, перед которой я стоял, и спросил:   

– Это – хорошая?   

– Картина? Ничего себе. Воздуху маловато.   

– Да! Дышать нечем. А я уже, было, хотел купить её. Вижу, вы долго смотрите – значит, думаю, хорошая. Я уже три купил.   

– Какие?   

– Да вот те, около которых стоят. Я себе так и думаю: те картины, около которых стоят – значит, хорошие картины.   

Я принял серьёзный, деловой вид.   

– А сколько людей должно стоять перед картиной, чтобы вы её купили?   

– Не меньше десятка, – так же серьёзно ответил он. – Не меньше! Три, пять, шесть – уже не то.   

– А вы – сообразительный человек.   

– Да; я только ничего не понимаю во многом. А природный ум у меня есть. Вы знаете, как ловко я купил себе автомобиль? Я ведь в них ничего не понимаю… Ну, вот – прихожу в автомобильный магазин, расхаживаю себе, гуляю. Вижу, какой-то господин выбрал для себя машину… осмотрел он её, похвалил, сторговался, а когда уже платил деньги, я и говорю: «уступите её мне, пятьсот отступного»… Удивился, но уступил. Хороший такой господин.   

– У вас, очевидно, большие средства?   

– Ах, и не говорите. Намучился я с ними… Вы уже уходите? Пойдём, я вас подвезу на своей машине… Прогуляться хотите? Ну, пойдём пешком…

 

* * *

Взяв меня под руку, он зашагал подле, заискивающе глядя мне в глаза и согнувшись в своей великолепной шубе…   

– Скажите, лошадь иметь шикарно?   

– Очень.   

– Надо бы купить. Знаете что? Я в лошадях ничего не понимаю. Вы купите лошадь с этой самой… с повозкой! А потом продайте мне с надбавкой. Заработаете – и мне спокойнее.   

– Нет, я этими делами не занимаюсь.        

– Жалко. На кого это вы так посмотрели?   

– Дама одна прошла. Красивая.   

– Серьёзно красивая?   

– Да, очень! Эффектная.   

– Слушайте, а что если взять её на содержание?   

– Почему непременно её?!..   

– Я в этом, видите ли, ничего не понимаю, а вы говорите – красивая. Возьму её на содержание, а?   

– Позвольте! А вдруг это порядочная женщина.   

– Ну, извинюсь. Большая беда! Сколько ей предложить, как вы думаете?   

– Ей-Богу, затрудняюсь.   

– Предложу три тысячи в месяц, чёрт с ним…   

Он догнал даму, пошёл с ней рядом… Заговорил… на лице её последовательно выразилось: возмущение, удивление, смущение, недоверчивость, колебание и, наконец, – радость, розовым светом залившая её красивое лицо.   

Покупатель бумаги нашёл самое нужное в своей пустой жизни…    

* * *

 

И подумал я:   

«Теперь ты научишься и бриллианты покупать с толком, и обстановку выбирать в настоящем стиле, и лошадь у тебя будет не одна, а двадцать одна, и картины появятся такие, перед которыми будут останавливаться не десятки, а сотни, и во всём поймёшь ты смысл и толк… и когда поймёшь ты всё это как следует – не будет у тебя ни картин, ни лошадей, ни бриллиантов, ибо есть справедливость на земле, ибо сказано:   

– Из земли взят, в землю и вернёшься».   

 

 

«Сегодня» (Рига, Латвия). 1925. № 59 (14 марта). С. 4.