«Разве это тема?!»

Главный фестиваль документального кино России называется этим же словом — «Россия» и проходит ежегодно в Екатеринбурге. Осенью двухтысячного года сюда попал мой «Старый альбом». Призов никаких не получил, но в рейтинге зрительских симпатий оказался на пятом месте. Что для 44-минутного фильма, сделанного полностью на фотографиях, было очень неплохо, как мне сообщил один пьяный член жюри.

Это присказка. А сказка началась уже в первый день фестиваля. За столиком в баре я оказался в окружении трех красоток с Казанской студии кинохроники. Главного редактора Лены, сценаристки Светы и координаторши Лейлы. С последней же я еще и проснулся утром следующего дня. Конечно, в те времена я был парень не промах, но как-то слишком быстро все получилось.

— А ты не хотел бы что-нибудь снять на нашей студии? — спросила меня Лейла. — Я ответил в том плане, что любое приличное предложение может быть рассмотрено. В Доме Кино зашли выпить кофе. В баре сидели казанские Лена со Светой и с ними похожий на сатира мужик.

— Знакомьтесь, — сказала главный редактор Лена, перемигнувшись с Лейлой, — это режиссер Алексей Шипулин, а это — Михаил Михайлович Михайлов, директор Казанской студии.

— Алексей, — проникновенно наклонился ко мне МММ, — Казанская студия обновляется, мне нужны талантливые режиссеры, которые могут делать классное фестивальное кино. Мы видели вашего «Серого воронка», узнали, что вы будете здесь на фестивале, и я поручил девочкам вами заняться…

Столь серьезный подход вызвал у меня прилив уважения и к Михайлову и к «девочкам». Я понял, что вполне мог бы поработать с этой командой. Если, конечно, предложение будет приличное.

— Государство, — продолжил МММ, — поддержало деньгами заявку нашей сценаристки Светы, посвященную «челнокам». Как вам тема «челноков»? Бывших учителей, врачей, инженеров, которые в наши трудные времена оказались на обочине жизни, но смогли найти в себе силы подняться?

— Не знаю, — честно ответил я, — я как-то далек от мира торговли во всех ее видах…

— И не надо никакой торговли! Хотите про общечеловеческие ценности — делайте. Тема «Челноки», а в ее рамках снимайте, что хотите. Деньгами не обидим. А главное, фильм будет сниматься не на видео, а на ПЛЕНКЕ!

Во ВГИКе мы учились работать с пленкой, видеоизображение считали плоским, неинтересным и слегка презирали. К тому же видеокамеру включил — и можно «поливать» без остановки. Что-нибудь в кадр само попадет… А пленки всегда не хватает. На двадцатиминутный фильм выделяется шесть коробок. Это меньше шестидесяти минут съемки. Для сравнения, на съемках «Серого воронка» мы с оператором Володей Сусловым извели 8 кассет формата Mini DV. По одному часу каждая. А тут на все про все — 1 (один!!!) час. Требуется особое мастерство.

Именно предложение поработать с пленкой меня и подкупило.

— И когда же съемки?

— Надеемся, что в мае начнем.

Я прикинул, что со второй половины мая делать мне совершенно нечего и согласился.

По каким причинам — не знаю, но съемки начались только осенью 2001-го. Ни весной, ни летом никто из казанских на связь со мной не выходил. Их телефоны тоже молчали, и 7-го сентября я улетел с «Серым воронком» в Нью-Йорк на кинофестиваль. 11-го сентября Аль-Каеда напала на Пентагон и небоскребы-близнецы. Мы с другой стороны залива смотрели на затянутый в облако пыли Манхэттен и ничего не понимали. А 17-го ошалелые от случившегося американцы дали «Воронку» Приз за лучший зарубежный документальный фильм.

Вернувшись в Москву, я узнал, что меня уже несколько дней активно разыскивает Казанская студия кинохроники. Созвонился. И через пару дней со своей командой, кинооператором Мишей Евдокимовым и видеооператором Володей Сусловым уехал в Казань.

В Казани мы договорились, что новый, реальный сценарий Света сочинит по ходу съемок. И решили в первую поездку для разминки снять лишь рынок, на котором трудятся наши потенциальные герои. Представление о рынках у меня было сформировано французскими костюмными историческими кинодрамами и, отчасти, детством в Пятигорске, где мы воровали, а чаще выпрашивали арбузы. И на рынке «из детства» и на киношных, вечно происходили какие-то события. И тут я надеялся, что случится нечто из ряда вон, от которого мы как от печки и начнем «танцевать».

Главный вход снимали скрытой камерой из студийного УАЗика. Оборудовали его соответствующе и сняли живописную сцену окончания рабочего дня. А общий план (и основные события) решили снимать из нависающих над рынком развалин. Тоже скрытой камерой. Развалины возникли от того, что Президент Татарстана Минтимер Шаймиев к тысячелетию Казани занялся реконструкцией центра и все некондиционные сооружения подлежали сносу. В одном из оконных проломов мы оборудовали точку для съемки. Весь рынок был как на ладони. Оставалось сидеть и ждать. Вдруг случится, например, кража с погоней за вором. Или скандал с дракой между алчными торговцами. Володя Суслов с минидисковым рекордером был отправлен в гущу народа, чтобы событие не осталось без своего родного шума. Как известно, кинокамера «Конвас», которая была у нас, звук не пишет. Его надо записывать отдельно и накладывать на картинку уже при монтаже со специальных звуковых пленок.

Так, во всеоружии, мы просидели два дня. Сняли пару — тройку скучных общих планов и все. Ничего за это время не произошло. А на третий день к нам пришли кавказцы — владельцы рынка.

— Вай, чего вы тут сидите с камерой! Ждете, что драка начнется или кого-то обворуют? Можете не ждать. Это в стране бардак, а у нас на рынке — порядок. Пощли шашлык-машлык кушать, все покажем, расскажем…

Вечером мы уезжали в Москву вместе со сценаристкой Светой Серовой. В поезде под рюмочку-закусочку пришли к выводу, что нужно среди челноков искать героиню, которая бы выделялась из торговой массы чем-нибудь необычным.

Через неделю Света позвонила из Казани и сказала, что, кажется, такая героиня есть.

Заканчивали мы съемки в Москве на Черкизовском рынке. Куда в то время приезжали «челноки» из Казани. Руководство рынка разрешения снимать не давало. Пришлось снова прибегнуть к скрытой камере. Погрузили ее в картонную коробку, проделали дырку для объектива. Дырку замаскировали тряпками, а все сооружение поставили на тележку. Володя Суслов с этим пепелацем остался у входа, а мы с Мишей Евдокимовым решили пройти по маршруту съемки. Возвращаемся и слышим как Володя кому-то кричит: — Нет у меня пирожков! Кончились.

Оказалось, его с этим нашим ящиком на тележке приняли за торговца снедью.

Проезд по рынку мы отсняли, а потом еще неделю приезжали сюда. У меня было предчувствие, что должно случиться какое-то событие, которое придаст нашей истории дополнительный смысл. Но уже каждый день звонил из Казани Михайлов и требовал, чтобы мы прекратили съемки и я начинал картину монтировать.

Через два дня после окончания съемок на Черкизовском рынке взорвался и сгорел автобус с «челноками».

На студии к готовому фильму отнеслись неоднозначно. Казанским студийным «бабаям» и аксакалам не нравилось, что Михайлов пригласил варяга, режиссера со стороны. Мол, у нас свои татарские кадры не хуже. Я, узнав о ропоте, попросил, чтобы мою фамилию в титрах (для чистоты жанра) написали не Шипулин, а Шипауллин. Михайлова все это немного нервировало, но он ждал результатов кинофестивалей. И, когда картина получила Большой приз Жюри на престижном кинофестивале в Тампере, руководство студии успокоилось. Главный редактор Лена Крайнова с вечера повесила плакат, в котором поздравляла коллектив с «приятной победой». А утром, придя на студию, Лена обнаружила у плаката группу аксакалов. Чаще всего звучало слово «Позор!». Лена подошла ближе, прислушалась.

— Позор, позор! Казань — город с тысячелетней историей! Ворота между Европой и Азией! Вот про что надо снимать! А тут, тьфу — челноки какие-то… Разве это тема!!!??? Нет. Позор. Однозначно, позор.