Мгновения с Юлианом Семеновым. Часть 12. Привет из Лихтенштейна

Позвонил Семенов.

– Борис, я только что прилетел из Лихтенштейна. Мы с Эдуардом были в Лондоне, на аукционе «Сотби», кое-что удалось вызволить… А главное: он помог мне встретиться со Шпеером. Тот что-то знает про Янтарную комнату… Но это особый разговор. А пока – приезжайте, «товарищ барон» передал вам пакет.

В пакете оказались фотографии, сделанные Эдуардом Александровичем в Питере, на Никольском кладбище. Но в конверт был вложен еще один презент – открытка, изданная в Лихтенштейне «товарищем бароном». Открытка с портретом Александра Васильевича Суворова. На обороте – собственноручная надпись дарителя:

«Борису Эскину на память от барона Эдуарда фон Фальц-Фейна».

Между прочим, человек, расставшийся с Россией семьдесят лет назад, написал эти несколько слов без единой ошибки!

В передаче с бароном, которую мы снимали во время его короткого пребывания в Крыму, зашел разговор о генералиссимусе Суворове. Эдуард Александрович сам его начал. А почему – чуть ниже. И был приятно удивлен, услышав от меня и от Юлиана, что «его» Суворов имеет прямое отношение к нашим таврическим местам.

– Мы считаем Александра Васильевича основателем Севастополя. В городе есть площадь Суворова, бронзовый памятник. Вся эта история связана с ханом Шагин-Гиреем, с князем Григорием Потемкиным… Времена присоединения Крыма к империи Екатерины Великой. Командовал тогда Южной армией Суворов. И, кстати, проявил чудеса совсем не военного, а дипломатического искусства: покорил Крым практически без единого выстрела!

– В Севастопольском театре, – не преминул вставить Семенов, – идет пьеса Бориса на эту тему – «Придет корабль российский…» Очень интересная работа.

Юлиан никогда не упускал возможности похвалить собратьев по искусству – такое редкостное в творческой среде качество!

Я продолжал:

– В 1777 году Суворов не был еще ни фельдмаршалом, ни тем более генералиссимусом – всего лишь генерал-поручиком…

– А у меня в Лихтенштейн Александр Васильевич ночевал в 1799-м! Он уже всю Европу к этот час покорил…

Так забавно и трогательно прозвучало «у меня ночевал», что Юлиан невольно расхохотался:

– Ты объясни телезрителям, что там «у тебя» произошло с Суворовым двести лет назад!

А произошло вот что.

В 1796 году умирает Екатерина Великая. Ее строптивый сыночек Павел I отстраняет фельдмаршала, героя русско-турецкой войны, любимца матери и всей России, от командования войсками. Суворов отправлен в родовое имение Кончанское в дремучих новгородских лесах.

А в Европе во всю идет война. Новая антифранцузская коалиция Англии, Австрии, России, Турции и Неаполитанского королевства терпит поражение за поражением от Бонапарта. Сам Папа Римский взывает к Павлу о помощи. Он умоляет поставить во главе союзнических войск Суворова. Император «великодушно» соглашается «спасти Европу».

Легендарный Швейцарский поход. Штурм Сен-Готардского перевала (К слову, недавно нам с женой довелось проезжать под этим перевалом по одному из самых длинных в мире, 17-километровому тоннелю – это несказанное чудо света!) Бой возле села Узерна, Чертов мост, переход по заснеженной охотничьей тропе через хребет Росшток, феерический спуск в Муттенскую долину, ошеломляющий бросок к селению Швиц, победоносное сражение двадцатитысячной суворовской армии с многократно превосходящими силами противника. За пятнадцать суток русские солдаты с боями одолели расстояние в двести километров. «Перелетели, – как писал Виссарион Белинский, – через реки, горы, долины и бездонные ущелья». По образному выражению одного западного военного мемуариста «русский штык прорвался сквозь Альпы».

И прежде, чем вернуться на родину…

– Вот-вот! – радостно восклицает Фальц-Фейн. – Путь в Россию проходил через земля нынешнего княжества Лихтенштейн. Я поднял все архивы и раскопал (словечко «раскопал» доставляет нескрываемое удовольствие «товарищу барону»!) … раскопал, что Александр Васильевич на два дня останавливался в Балтерсе – на севере от нашей столицыВадуца. И я нашел дом… как это сказать…

– Постоялый двор, – подсказывает Семенов.

– Точно! Двор, где фельдмаршал…

– Ему тогда уже присвоили звание генералиссимуса… – вновь уточняет Юлиан.

– Генералиссимус Суворов почивал целых две сутки!.. Теперь я поставлю там мраморный доска. Уже готов текст, Юлий помог без ошибки написать. Вот посмотрите.

Барон показывает эскиз мемориальной плиты: «11 и 12 октября 1799 г. в этом доме останавливался генералиссимус А. В. Суворов после перехода со своей армией через Альпы».

Эдуард Александрович, опытный организатор туристических потоков (за что, как я уже отмечал, и был удостоен баронского титула), решил издать в лихтенштейновском почтовом ведомстве марку, посвященную Суворову. Он долго искал портрет полководца времен Швейцарского похода. И где-то в архивах обнаружил («раскопал»!), что сразу после Сен-Готарда прославленного военачальника рисовал некий австрийский художник. Наводил справки повсюду, и вдруг в Ленинграде, в Русском музее обнаруживает холст, на котором написано: «Генералиссимус Суворов, 1797 год. Художник Кресцингер»! Именно репродукция этого портрета и отпечатана на первых в Европе марках с изображением легендарного российского полководца.

А вот открытка, которую Эдуард Александрович прислал мне в подарок, выпущена бароном в честь юбилея выхода в почтовое обращение уникальной памятной марки.

В последний приезд в Россию Фальц-Фейн подарил выпускникам Ленинградского суворовского училища 500 таких открыток. И не только потому, что «суворовцы», а еще и оттого, что считает их наследниками курсантов Пажеского корпуса, в бывшем здании которого находится прославленное военное училище.

– Мой дед, генерал Епанчин, мамин отец, был последний директор Пажеского корпуса для дворянских детей.

Знаменитый российский род Епанчиных! Дюжина фотографий, присланных мне из Лихтенштейна, связана с этой фамилией. Предки «товарища барона» – российские генералы и адмиралы Епанчины покоятся на Никольском кладбище Санкт-Петербурга.

Фальц-Фейн несколько лет сражался с ленинградскими бюрократами, пока наконец не получил – не без помощи Семенова – разрешение на приведение в порядок захоронений Епанчиных и их новое освящение высоким православным чином. Собственно, снимки с этого торжественного события и прислал мне на память барон.

Самое забавное: оказывается, что ни на есть российский люд Епанчиных тоже в далеком прошлом явился… из Пруссии, но ассимилировался так, что немецкой крови почти не осталось ни в ком. Они обосновались в России еще в боярские времена и получили совершенно тутошние прозвища: Кобыла, Кошка, Епанча. Словом, стали настоящими боярами, было даже, что всерьез претендовали на московский престол. При Петре Великом в роду появились первые мореплаватели. Алексей Павлович Епанчин возглавлял Петербургский Морской кадетский корпус, из стен которого вышли прославленные флотоводцы Лазарев, Сенявин, Нахимов, Корнилов.

Еще два брата – Николай Петрович и Иван Петрович – участники Наваринской битвы 1827 года. Тогда противостояли друг другу: русская, английская и французская эскадры – с одной стороны, с другой – объединенный турецко-египетский флот, который на протяжении многих лет душил национально-освободительные движения на Балканах и в Греции. Флаг-капитаном русской эскадры был будущий выдающийся флотоводец Михаил Петрович Лазарев на линейном корабле «Азов».

В том бою, ворвавшись в Наваринскую бухту, россияне уничтожили практически весь флот противника. Бок о бок с лазаревским «Азовом» сражались фрегаты «Елена» и «Проворный», которыми командовали братья Епанчины.

– А вот другой мой предок, – вспоминает Фальц-Фейн, – дед по матери был сухопутный генерал. Он вместе со Скобелевым освобождал болгар, в 1877 год штурмовал Плевну. Там есть уголок в музее, посвященный деду – генералу Епанчину. Он бился, как герой, в I мировую войну четырнадцатого года. Восточно-прусская операция, когда русская армия разбила кайзера в Лифляндии, потом дала бой на линии Гумбинен-Гольдап… А на западном фронте немецкие войска дошли близко Париж, и если бы не русские и мой дедушка среди них – немец взял бы Париж. Маршал Франции Жоффр благодарил тогда, что они спасли честь Франция и наградил деда орденом Почетного легиона.

– А потом, – завершил свой рассказ барон, – генерал Епанчин стал шефом Пажеского корпуса в Петербурге.

Того самого, что ныне – Суворовское училище…

– Чтобы я делал, если б не Эдуард! – восклицает Семенов. – Вы уже знаете, с кем барон помог мне поговорить в Швейцарии? С самим Шпеером! И теперь у меня множество наводок…

Речь шла о Янтарной комнате.

Привожу практически полностью распечатку беседы с Юлианом Семеновичем на ТВ в начале 1987 года.

«В процессе поиска Янтарной комнаты я встретился с бывшим министром экономики Третьего рейха, другом Гитлера – Альбертом Шпеером, который в Нюрнберге был назван в числе главных нацистских преступников и осужден на 20 лет тюремного заключения. Отбыл весь срок – день в день в тюрьме Шпандау. Выйдя из заключения, Шпеер написал книгу воспоминаний, в которой пытался критически проанализировать свою жизнь. От многого не просто отказался, а предал проклятию. Не знаю, в какой мере это было искренне. Но, судя по тому, как он мне показывал огромный поднос, на котором была тысяча телеграмм и писем… Я посмотрел, а он говорит:

– Вот это старое братство (то есть нацисты) угрожает мне казнью, смертью, говорят, что я – предатель…

Мы с ним долго беседовали о Янтарной комнате. Он подсказывал фамилии, предупреждал, что с такими-то людьми встречаться нельзя – у них зоологический антисоветизм, антикоммунизм, нужно договориться с кем-то из немецких военных-консерваторов, которые были против Гитлера – они, конечно, не коммунисты, не социал-демократы, но понимают свою вину перед Советским Союзом.

– Да, это коллективная вина перед Россией, – сказал Шпеер, – перед русской культурой, перед украинской, перед белорусской культурой, литовской, латышской, эстонской. Поговорите с ними.

– Господин рейхсминистр…

Он перебил:

– Нет, нет, я был рейхсминистром до 45-го года. Теперь я просто архитектор Альберт Шпеер…»

Это весьма примечательный рассказ. Семенов, много лет отдавший поиску Янтарной комнаты, по крохам и где только мог, собирал данные, которые каким-то образом могли пролить свет на тайну, увы, не раскрытую по сей день.

Янтарная комната, или Янтарный кабинет – одно из немногих дел, которыми Юлиан Семенович занимался постоянно, несколько десятилетий подряд, по существу до конца своих дней. И в этой многотрудной и даже опасной работе ему помогал барон Фальц-Фейн – помогал не только советами и связями по всей Европе, но и материально.

– Эдуард Александрович, – говорил Юлиан, – финансировал и продолжает финансировать поиски Янтарной комнаты. Без его материальной поддержки эта работа была бы невозможна…

Краткая история появления в России Янтарной комнаты и ее исчезновения такова.

В книге писателя-краеведа Михаила Пыляева «Забытое прошлое окрестностей Петербурга», вышедшей в 1889 году, сообщается:

«Янтарная камора прислана января 13-го 1717 года в дар государю Петру I прусским королем. Французский мастер, делавший ее, жил в Данциге, фамилия его Гофрин Тусо. Янтарная комната первоначально была в Малом Зимнем Дворце, где жил и скончался Петр Великий. Перенесена в Царское Село архитектором графом Растрелли».

Это факты, остальное – легенды. Действительно, чудо из балтийского янтаря изготовлено в Пруссии. Подарено Фридрихом Вильгельмом I. В 1746 году дополнено и смонтировано в Зимнем Дворце, в 1755 году янтарное оформление перенесли в Екатерининский дворец в Царском Селе, ныне город Пушкин.

Эту комнату «называли восьмым чудом света». Янтарь – волшебное порождение природы. Геологи говорят, что это – ископаемая смола хвойных деревьев палеогенового периода, то есть ей, как минимум, шестьдесят миллионов лет! На Балтике, под Калининградом (бывший Кенигсберг), в поселке Янтарный находится крупнейшее в мире месторождение медового камня. Нередко море выбрасывает на берег куски янтаря, которые становятся счастливой добычей пляжников.

Греки верили, что янтарь – окаменевшие лучи солнца. Царскосельский кабинет был полностью покрыт панелями из пластин этого легкого поделочного материала, пылающего, излучающего свет, имеющего фантастическое разнообразие оттенков – от светло-желтого до темно-коричневого, даже черного. Из янтаря были вырезаны украшения стен, и потолка, сложены мозаичные картины. Каждый, кто попадал в Комнату солнца, навсегда оставался под впечатлением чуда, сотворенного природой и человеком.

Специалисты оценивали «восьмое чудо» в 150-160 миллионов долларов. Впрочем, такие раритеты бесценны.

Долгое время считалось, и об этом гласила легенда, что за Янтарный кабинет прусский король Фридрих получил восемьдесят «больших рекрутов» – отборных русских гвардейцев высоченного роста. Красивая, но всего лишь легенда.

Гитлеровцы в 1941 году вывезли Комнату из Царского Села. Точно установлено, что минимум до сентября 1944 года Солнечный кабинет находился в Кенигсбергском замке. По некоторым данным, его видели там и в январе 1945 года. А когда советские войска подошли к городу, по распоряжению гауляйтера Коха награбленные ценности, включая, видимо, и размонтированную Янтарную комнату, были вывезены куда-то на грузовиках со швейцарскими номерами. А дальше – сплошные загадки и предположения. Иногда фантастические, иногда – достаточно реальные.

Мало кто сомневается, что «восьмое чудо света», как и другие украденные произведения искусства, предназначались для задуманного Гитлером музея в Линце, на австрийской родине фюрера. Куда девались награбленные ценности – в каких затопленных штольнях или подземных бункерах находятся, возможно, до сих пор – все это стало предметом многолетнего поиска Юлиана Семенова. Большинство его поездок на встречи со свидетелями, желавшими остаться неизвестными, по местам предполагаемого сокрытия ящиков с фрагментами Янтарной комнаты оплачивал барон Фальц-Фейн.

Бывая в Германии, Семенов постоянно общался с одной из ключевых фигур в деле поиска «восьмого чуда света» – немецким искусствоведом Георгом Штайном. Георг собрал огромный архив документов, в его картотеке были зафиксированы сотни и сотни адресов, рассказы очевидцев, всевозможные карты, секретные документы гитлеровцев. Похоже, что именно Штайн ближе всех подошел к разгадке таинственного и зловещего исчезновения янтарного раритета.

Юлиан нередко звонил Георгу, в том числе и из Мухалатки. Я был свидетелем одного из таких разговоров. И вдруг однажды пришло скорбное сообщение: немецкого друга не стало. Штайн постоянно получал письменные угрозы и звонки с требованием прекратить поисковые работы. Как выяснилось позже, в один из дней Георг отправил какому-то своему соратнику сообщение о том, что напал, по его мнению, на точный след Комнаты. Вскоре труп искусствоведа со следами пыток был найден недалеко от его дома, в развалинах старинного замка.

Путь к Янтарной комнате обильно окроплен кровью.

Бесследно исчез Альфред Роде, кенигсбергский хранитель Кабинета, после того, как им заинтересовалась советская контрразведка СМЕРШ. С огромным трудом удалось обнаружить запись о захоронении супругов Роде, якобы, скончавшихся от кровавой дизентерии. Но когда вскрыли зарегистрированную в документах могилу, она оказалась пустой.

В Калининграде поиском Янтарной комнаты занимался майор Иван Курицын. Ему срезало голову тросом, когда офицер спешил на мотоцикле на свидание со свидетелем отправки награбленных ценностей в Веймар. А сам свидетель, с которым должен был встретиться майор, вскоре был задушен у себя на квартире.

Интересовалась Янтарной комнатой и восточногерманская секретная служба «Штази». После воссоединения Германии стали открываться архивы спецслужб ГДР, хотя большинство документов было превращено в измельченные груды бумаги. Но неожиданно обнаружили 30 целехоньких папок, посвященных Янтарной комнате. Это 11 тысяч страниц операции под кодовым названием «Пушкин» (видимо, по нынешнему имени Царского Села).

Несколько лет назад в одной из публикаций, посвященных рассекреченным архивам «Штази», я прочитал такую фразу: «Зафиксировано, что полковник Энке был знаком с советским писателем Семеновым, который намеревался по поручению одной рабочей группы в Советском Союзе написать книгу о краже Янтарной комнаты».

Я никогда не слышал от Юлиана Семеновича о «полковнике Энке». Зато не раз всплывала в разговорах книга доктора Колера, не переведенная на русский язык, «Репортаж о Янтарной комнате». Семенов встречался в ГДР с Колером до его неожиданной смерти в 1987 году. И вот только из публикации об архивах «Штази» вдруг выясняю, что «доктор Колер» и «полковник Пауль Энке» – одно и тоже лицо.

Разведка ГДР особое внимание уделяла нацистским архивам, доступ к которым был закрыт посторонним. Нашли и допросили Готфрида Раймера, служившего с 1943 года «референтом по особым поручениям музея в Линце». Допрашивался также бывший адъютант Мартина Бормана. Всего в архивных томах «Штази» зафиксированы показания 200 лиц, имевших отношение к Янтарной комнате. Определены 25 наиболее вероятных пунктов, где могли быть спрятаны фрагменты Кабинета.

По поводу одного из таких предполагаемых мест стало известно Семенову, и он немедленно вылетел в Германию. Речь шла о полигоне советских войск в ГДР, который назывался «Ольга». Некое лицо через польского посредника обратилось к властям ГДР с предложением показать, где в штольнях под этим полигоном спрятана Янтарная комната.

Дело в том, что именно здесь Гитлер построил так называемую «подземную столицу рейха» – тайный город «Берлин-2». Там приготовили все для нормального функционирования военного штаба, партийного и государственного аппарата, построили порядка 40 тысяч квартир для семей военных, чиновников и прочих фашистских функционеров. Сооружали гигантский подземный полис советские военнопленные, которые затем были полностью уничтожены. Переезд сюда фюрера и всей фашистской камарильи планировался на весну 1945 года, но так и не состоялся.

На полигон «Ольга», Семенов укатил не один. В поездку его пригласил «старинный знакомый», заместитель начальника Главного разведывательного управления КГБ, генерал-полковник Юрий Александрович Гусев.

– И там, к сожалению, ничего не обнаружилось. Действительно огромные и удивительно сухие подземелья были пусты. Но…

И тут Семенов рассказал загадочную историю, услышанную им от генерал-полковника. Гусев сообщил писателю, что в архивах ГРУ существовали (или существуют) две кинопленки. Одна – копия американской военной хроники. 19 апреля 1945 года войска союзников захватили «Берлин-2», «запасную столицу рейха». Генерал Эйзенхауэр, будущий президент США, посещает лагерь военнопленных и… хранилище награбленных нацистами произведений искусства: несметное количество скульптур, картин, утвари из драгоценных металлов, хрусталя и фарфора… Пленка № 2, снятая уже советскими кинодокументалистами: тот же подземный бункер, но абсолютно пустой!

Вполне возможно, что и версия об «утечке» богатств подземелья «Ольга», в том числе и Янтарной комнаты, в Соединенные Штаты, как выражался Семенов, вполне «имеет место быть».

Трудно сказать, вел ли Гусев поиск только по служебной обязанности или на самом деле был человеком неравнодушным, любителем искусства. Но то, что занимался похищенными раритетами всерьез и что основательно помогал писателю, это точно.

Вскоре после посещения полигона в ГДР зам начальника Главного разведуправления Юрий Гусев погибнет в автомобильной катастрофе при весьма странных обстоятельствах. Его служебный автомобиль мчался по Московской кольцевой дороге, водитель неожиданно потерял сознание, машина выскочила на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с «Жигулями»…

Семенов, многие годы занимаясь поиском Янтарной комнаты, многие годы ходил – и он это прекрасно понимал – по лезвию ножа. Но, как и сотни других пытливых и отчаянных людей, Юлиан не мог смириться с тем, что оригинал уникального произведения искусства утрачен навсегда. А риск только возбуждал его охотничий азарт.

К концу семидесятых большинству исследователей, ученых-искусствоведов стало абсолютно ясно, что полностью Янтарная комната вообще никогда не будет найдена. А ее разрозненные части, если даже в конце концов обнаружатся, то в таком состоянии, при котором ни о какой реставрации речи быть не может. Фрагмент оригинала – небольшая, потускневшая картинка-вставка, которая непонятным образом всплыла в одном из европейских музеев, – лишнее тому доказательство.

С 1979 года в Санкт-Петербурге начались работы по восстановлению Янтарной комнаты. Замечательные мастера заново, из нового янтаря, фрагмент за фрагментом воскрешали «восьмое чудо света». Его открытие состоялось в канун празднования 300-летия великого города на Неве, когда Юлиана Семенова уже не было в живых. Уверен, он безмерно радовался бы этому знаменательному событию. Но трижды уверен в том, что поиск оригинала все равно бы не прекратил.

Не только Храм Спасителя в Москве, но и Александрийский маяк, и даже Вавилонскую башню можно построить заново. Но они не будут исторической святыней – скорее, станут данью непомерному тщеславию сегодняшнего высокотехнологичного человечества. Юлиан Семенов искал реликвию, чудо искусства и свидетеля истории. Он искал легенду, а не ее копию.