История моей жизни. Глава 15. Утро 9 января

Глава 15. Утро 9 января

Ночь прошла спокойно; я встал в 9 часов и напился чаю в обществе нескольких рабочих. Очевидно, полиция не знала, где я. В то время, как я пил чай, один из рабочих, от которого все сторонились, подозревая его в шпионстве, вбежал в комнату и, увидев меня, остановился, пораженный, и, прежде чем его успели схватить, выбежал. Вскоре пришел посланный от Фуллона, который просил меня поговорить с ним по телефону. Отговариваясь недосугом, я послал вместо себя одного рабочего, но рабочий вернулся, не дойдя до телефона, так как встретил местного пристава, который сказал ему: «А, так отец Гапон здесь». Рабочий понял, что мне грозит опасность¹, и поспешил обратно.

Тогда я пошел в наш отдел союза. Там на двери все еще висело большое объявление, приглашавшее всех рабочих в Петербурге присоединиться к процессии к Зимнему дворцу. Объявление висело уже два дня, и полиция не обращала на него внимания. Факт этот давал мне и моим товарищам повод думать, что или власти не намерены препятствовать нам или что полиция не знает о намерениях правительства. Очевидно, и городское население было того же мнения, и это поощряло народ примкнуть к рабочей манифестации.

В 10 часов, как я назначил, собралась огромная толпа. Все, безусловно, были трезвы и пристойны, очевидно, сознавая все значение этого дня как для рабочих, так и для народа. Те, которые еще не знали содержания петиции, брали, чтобы прочесть ее.

Послышались первые раскаты грома готовой разразиться грозы. Пришло несколько рабочих, которые с тревогой, но еще не придавая этому настоящего значения, рассказывали, что ворота Нарвской заставы охраняются войсками. Перед выступлением процессии один за другим приходили гонцы, со слов которых нам стало ясным, что за ночь весь Петербург превратился в военный лагерь. По всем улицам двигались войска: кавалерия, пехота, артиллерия, сопровождаемые походными кухнями и лазаретами. Всюду вокруг костров стояли пикеты с оружием, поставленным в козлы. Даже гвард. пехота стояла наготове. «Красные» казаки его величества и синие атаманцы были расставлены в предместьях города. Вся площадь перед Зимним дворцом была занята войсками разного рода оружия, а в скверах расположились лагерем полки. Заняты войсками были и мосты через Неву, в особенности Троицкий, на котором стояли казаки, уланы, гренадеры и новгородские драгуны. Из Петропавловской крепости были вывезены три пушки и поставлены на мосту, который соединяет крепость с городом. Даже в самой крепости были сделаны разные приготовления, как будто японцы, а не безоружные подданные царя грозили ей. Очевидно, власти боялись, что народ сделает попытку напасть на арсенал. По дошедшим до меня сведениям, все военные распоряжения исходили от вел. кн. Владимира, но приказы отдавались от имени кн. Васильчикова. Всюду были остановлены конки, но движение на санях и пешее продолжалось. Видя все это, я подумал, что хорошо было бы придать всей демонстрации религиозный характер, и немедленно послал нескольких рабочих в ближайшую церковь за хоругвями и образами, но там отказались дать нам их. Тогда я послал 100 человек взять их силой, и через несколько минут они принесли их. Затем я приказал принести из нашего отдела царский портрет, чтобы этим подчеркнуть миролюбивый и пристойный характер нашей процессии.

Толпа выросла до громадных размеров. Мужчины приходили со своими женами и детьми, одетыми по-праздничному. Случайно возникавшие недоразумения немедленно прекращались словами: «Не время спорить».

В начале одиннадцатого часа мы двинулись с юго-западной части города к центру, Зимнему дворцу. Это была первая из всех процессий, когда-либо шедших по улицам Петербурга, которая имела целью просить государя признать права народа. Утро было сухое, морозное. Я предупреждал людей, что те, которые понесут хоругви, могут пасть первыми, когда начнут стрелять, но в ответ на это толпа людей бросилась вперед, оспаривая опасную позицию. Одна старушка, очевидно, желавшая доставить своему 17-летнему сыну случай видеть царя, дала ему в руки икону и поставила в первый ряд. В первом же ряду стояли и несшие царский портрет в широкой раме, во втором ряду несли хоругви и образа, а посредине шел я. За нами двигалась толпа, около 20 тысяч человек мужчин, женщин, старых и молодых. Несмотря на сильный холод, все шли без шапок, исполненные искреннего желания видеть царя, чтобы, по словам одного из рабочих, «подобно детям», желающим выплакать свое горе на груди царя-батюшки.

¹ Об аресте Гапона были сделаны соответствующие распоряжения, о чем свидетельствуют документы:

Имею честь просить Ваше Высокопревосходительство сделать распоряжение о принятии для содержания в вверенной Вам крепости арестованного по обвинению в государственном преступлении священника Георгия Гапона с зачислением его содержания за С.-Петербургским Градоначальником. Арестованный Георгий Гапон имеет быть доставлен Ротмистром Отдельного Корпуса Жандармов Котовым, который и предъявит настоящее отношение.

Товарищ Министра Внутренних Дел, Заведывающий Полицией Свиты Его Величества, Генерал-Майор Рыдзевский.

И. Д. Директора Зуев.

Препровожая при сем отношение на имя Коменданта Крепости от 8-го сего января за №181, имею честь просить Ваше Превосходительство не отказать в распоряжении о личном задержании священника Георгия Гапона и о препровождении его для содержания под стражей в С.-Петербургскую Крепость.

Товарищ Министра Внутренних Дел, Заведывающий Полицией Свиты Его Величества, Генерал-Майор Рыдзевский.

И. Д. Директора Зуев.

И наконец выдержка из секретного рапорта командира Преображенского полка В Гадона в штаб Гвардейского корпуса о расстреле демонстрации около Александровского сада и действиях против демонстрантов на Невском проспекте:

«… Около 5 часов дня полковник Дельсаль получил приказание от ген.<ерал>-майора Щербачева, взяв 2 роты, эскадрон кавалергардов и эскадрон Конной гвардии, отправиться на Петербургскую сторону, в район ген.<ерал->майора Рагозина, от которого получить указание, где находится священник Гапон, арестовать его при содействии чинов охранного отделения и доставить в Петропавловскую крепость…»

(См. Начало первой русской революции. Январь-март 1905 года. М., 1955. С. 59).