Духовенство в 1812 году
Из всех русских сословий, терпевших сто лет тому назад злое горе Отечественной войны, духовенство явило себя наименее активным. Деятельность его под военной грозой была настолько ничтожна, что, например, Толстой в «Войне и мире» мог весьма спокойно обойтись без духовного сословия, не только не выведя на сцену ни одного его представителя, но даже и не упоминая о нём, словно его совсем в это время в России не существовало. Правда, что «Войну и мир» писал ещё не тот Толстой, который бежал от Долго-Хамовнического переулка и Ясной Поляны, но Толстой-аристократ, с весьма типическим сосредоточением наблюдательного интереса на жизни и психологии собственного класса и весьма чуждо скользивший по жизни и психологии классов низших. Правда, что поэтому оказались у него в романе не более, как хористами и статистами, также и мужик, и солдат, и демократ-офицер. (См. о том в моём «1812 годе», главы «Наполеон-Пугачёв» и «Александрово воинство»). Но, всё-таки, наличность ролей мужика, солдата и армейского офицера настолько настойчиво выпирала вперёд и заявляла свои права, что великий реалист не мог её обойти, не изменив правде художественного творчества, и, хотя изобразил участие это далеко не в той значительности, которой оно заслуживало, и не в тех бытовых условиях, в которых они переживались, – тем не менее, роли названных групп в великой драме «Войны и мира» наглядны, существование и деятельность их отмечены и характеризованы.
