– Сколько движения! Какая спешность! Какой порыв!
Здесь всё – в лихорадке, в возбуждении, стремительное, бегущее, летящее, безостановочное.
– Крутит.
– Косит.
– Рвёт.
– Свищет.
– Мнёт.
– Гуляет.
– Летит.
– Несётся.
– Орёт.
Что это такое? Где? Что случилось? Кто пишет такими словами? Уж не Влад.<имир> ли Маяковский? Откуда эти цитаты? Из «Облака в штанах»?
Нет, это – Александр Блок. Это его «Двенадцать».
Десять лет тому назад, 27-го августа, в Петербурге был расстрелян большевиками поэт Николай Степанович Гумилёв.
Советский энциклопедический словарь говорит об этом кратко: за активное участие в белогвардейском заговоре. Здесь, за рубежом, стремясь представить себе картину последних часов и смерти поэта, один из русских писателей рисовал Гумилёва, стоящего перед чекистами.
Ему стоило только повиниться, склонить голову, привести кое-какие оправдания – жизнь его была бы спасена. Он не пошёл на это. Спокойно смотря в глаза своим палачам, Гумилёв решительно и гордо бросал губящие его ответы. Судьба его была решена. Он сам это понимал, сознавал и чувствовал.
По данным «П.<етроградской> Правды» в числе расстрелянных по постановлению чрезвычайки значится и поэт Николай Степанович Гумилев. Едва ли можно сомневаться в правильности этого сообщения. Может ли и станет ли разбираться какая-то чрезвычайка в том, что такое Гумилёв. Это в истории России второй после Рылеева случай, когда предаётся смерти поэт. Разница только в том, что Рылеев был поэт политический, некрупный по таланту, и принимал, действительно, участие в настоящем, нешуточном декабристском восстании. Гумилёв к политике ни творчеством, ни жизнью своей отношения не имел и вряд ли мог иметь хотя бы случайное отношение к какому-то малоправдоподобному заговору. Знавшие Н. С. Едва ли этому поверят. Повод подозревать его в противобольшевистском образе мыслей мог подать разве только его независимый, стойкий характер.
Приводим по «П.<етроградской> Правде» список расстрелянных по постановлению В. Ч. К. лиц, замешанных в последнем «заговоре»:
1) Таганцев, Владимир Николаевич, 31 г., профессор
2) Максимов, Григорий Григорьевич, 32 г., инженер-технолог
3) Туманов, Константин Давидович, 39 л., б. князь
4) Попов, Григорий Константинович, 27 л., б. дворянин <...>
30) Гумилев, Николай Степанович, 33 л., б. дворянин, филолог, поэт
В самом сдержанном и умеренном тоне думал я начать, рассчитывал и дальше вести свои зарубежные очерки «красного Петрограда», не давая воли лирическим порывам, не дозволяя разгораться огню гневного сердца, не допуская, чтобы на страницы мои брызнули горькие слёзы… Но, очевидно, в нынешних условиях, раз ты опять взялся за перо, «спокойно зреть на правых и виновных» невозможно, хотя бы при самой твёрдой на то решимости. Большевики обладают несравненным в своём роде даром ошеломлять человечество внезапностями такой мерзостной свирепости и низости, что никакой выдержки не достаёт на зрелище их кровавых фарсов, и самая закалённая в опыте долготерпения душа прорывается рыданием негодования и боли. Кажется, уже привыкли мы, ничем нас не увидишь, всякой гадости от них ожидаем, – нет, поднатужатся и превзойдут!
